Останься только на время - Лина Мур

– Ты не живёшь, Шай, ты существуешь. И если тебе осточертеет такая модель поведения и, наконец-то, сбросишь свой кокон, в котором прячешься, я буду рад с тобой говорить нормально. Не знаю почему, ты мне нравишься, как человек. Хотя мне придушить тебя хочется. Хорошей ночи, бабочка, в ледяной постели.

С силой захлопываю дверь и только делаю шаг, как машина с визгом проносится мимо меня.

– Истеричка! – Вдогонку бросаю газовому облаку, которое оставила после себя «Ауди».

И кто дёрнул меня снова сказать что-то? Да что за дерьмо-то?

– Ден! – Мама окликает меня, и я поворачиваюсь.

– Привет, – поднимая руку, иду по дорожке, ведущей к дому.

– Сынок, рада тебя видеть. Ты не на машине, – обнимает меня, расцеловывая в обе щёки.

– Нет. Знакомая подвезла, – передёргиваю плечами и вхожу в дом.

– Женщина?

– Круэлла, – бурчу себе под нос, направляясь в гостиную.

– Её так и зовут? Кто она? Вы с Лорейн расстались?

– Нет, мама, не расстались, она по работе улетела в Нью-Йорк. А это… забудь, надеюсь, и я её забуду.

– Хорошо, – она улыбается мне, а я шумно вздыхаю.

– Мой руки и ужинать…

– Я ел. Переоденусь и на пробежку, потом спать. Завтра у меня занятия с утра и съёмки.

– Но, Ден, хотя бы немного отдыха, – мама идёт за мной к спальне.

– Нельзя. Круэлла запретила. Она всё запрещает, даже себе. А гамбургер был вкусным, – бросаю сумку на постель и открываю шкаф.

– Милый, не хочешь мне ничего рассказать? – Мама проскальзывает под моей рукой и достаёт для меня спортивные штаны и футболку.

– Нечего. Ладно, скоро вернусь. Оставь меня, пожалуйста, – беру из её рук вещи и иду к ванной комнате.

– Я дождусь тебя.

Закрываю дверь и прислоняюсь к ней. Даже сейчас продолжаю видеть перед глазами океан, профиль Шайди Лоу, её глаза и слышу обрывки фраз. Откуда столько правил? Зачем они ей, если это мешает жить? Хотя, что я о ней узнал. Ничего. Не моё это дело. Всё. Не моё. Я должен думать о карьере, а не о проблемах и причинах поступков этой девушки. У меня есть своя, лучше разобраться в ней, чем различать оттенки крыльев бабочки.

Шайди

– Давай, ещё один подход и перерыв две минуты, – инструктирует тренер.

Киваю и беру в руки гири. Приседания и наклон. И так по накатанной. Голова наполнена тишиной, которая живёт в тренажерном зале в шесть утра. Личное время для меня. Хороший заработок для мужчины, занимающегося со мной перед работой.

Ещё неделя и Роксборро вернётся, и я расскажу ему всё. Буквально всё с самого начала. Хватит. Он поможет мне понять, что происходит. Почему все четыре дня из головы не выходит звук океана, который даже снится. И этот приторный запах, которым пропитан салон моей машины тоже где-то рядом. Кажется, этот «мотылёк» облил меня им, и не отмыться. Пыталась. Безуспешно. Не должна думать о нём, а продолжаю. И ведь ничего нового не сказал. Слышала не раз такие речи и продолжаю слушать от Тины. Но он мне никто. И должен остаться на том же месте.

– Шайди, отдых, – сообщает Диксен. Кивая, откладываю гири и подхожу к лавке, где стоит бутылка воды. Делаю глоток. Набрасываю на шею полотенце и обтираю влажную грудь.

Бросаю взгляд на мобильный и щёлкаю на круглую кнопку, чтобы проверить экран. Три пропущенных звонка от Даррена и два от Мавис.

– Чёрт бы тебя подрал, – шиплю, когда понимаю, что нечто непредвиденное вновь приключилось с «мотыльком». Почему он не нормальный человек? Почему именно у него что-то да не так? Проблемный и лишний груз. Но выгодный. Чёрт.

– Мавис. Какие эксцессы? – Без предисловий спрашиваю помощницу.

– Доброе утро, мисс Лоу. Простите, что так рано, не волнуйтесь, мы всё решили.

– Что за проблема с Рейденом Броудом?

– Он позвонил около сорока минут назад Даррену Джонсону и сообщил, что сегодня просит отгул из-за того, что ему нездоровится. Заболел и в данный момент находится у матери. Он не сможет присутствовать на съёмках. А они личные. Первые для него…

– И что дальше?

– В общем, мы ждём восьми утра, чтобы отменить съёмки и попробовать их перенести.

Закрываю на секунду глаза, пытаясь не дать волю эмоциям.

– Нет. Никому ничего не говорить. Он будет.

– Но, мисс Лоу, мистер Джонсон сказал, что мы отменяем.

– Кто твой босс, Мавис? Я. Так что закрой рот и делай так, как я говорю. Всё тебе ясно?

– Да… да, простите.

– Прекрасно. Во сколько съёмки?

– Их две. Одна в девять утра, вторая в половине третьего.

– Хорошо.

Отключаю вызов и подхватываю свои вещи.

– Шай, ты куда?

– Тренировка закончилась. До завтра.

Почему этот «мотылёк» обожает притягивать неприятности? Да он магнит для них. И придётся разбираться самой. За яйца притащу в студию. Не бывать отменам, если их не совершила я. Только в моей власти это творить, и никак иначе.

Поднимаюсь в квартиру, а внутри неприятное чувство. Раньше без моего ведома никто бы так не поступил. Сейчас всё перевернулось вверх дном из-за наглого, самовлюблённого, глупого, раздражающего… меня передёргивает, когда вспоминаю его. И желаю крови. Его крови.

– Шайди…

– Не сейчас, – рыкая, направляюсь на второй этаж.

– Понятно. Я подготовлю завтрак с собой, – смеётся Элеонор, а я поджимаю губы от гнева.

Быстрый ледяной душ. Укладка, макияж и привычная одежда в тёмно-зелёных тонах. На ходу проверяю необходимые вещи в сумочке и забираю из рук домработницы остальные, как и кофе.

– Хорошего дня.

Он не может быть другим. У меня всегда всё точно. И сегодня не исключение. Придушу.

Сажусь в машину и кривлюсь. До сих пор воняет гадкой едой и мужским парфюмом. Следует отдать «Ауди» на чистку и воспользоваться корпоративным автомобилем. Давление неприятно покалывает затылок, знаю эти признаки. Ещё немного потерпеть, и вырвется наружу то, что прячу всё время. Ничего. Последний раз это происходило как раз за месяц до пятидесятилетия корпорации. Слишком острое желание наполняет тело. Но сейчас не до этого.

По памяти доезжаю до домика, который утопает в зелени. Странные, даже глупые картинки, выложенные разноцветной лепниной на дорожке, ведущей к входу, не вызывают ничего, кроме желания, убраться отсюда поскорее. Недвижимость в этом районе довольно дорогая. Практически сердце Голливуда, недалеко Беверли-Хиллз, да и все именитые бутики и рестораны. Жить в таком доме и не иметь денег на его поддержание, это привычная ситуация для людей, родившихся в Лос-Анджелесе. Им просто не повезло.